М.М.Громов. «На земле и в небе»
О конном спорте
Перед тем, как написать эту главу, я подумал: оправдает ли читатель её появление, и решил, что нужно и полезно высказать свою любовь к живым существам. Вернее, не просто любовь, а неукротимую неиссякаемую страсть с детских лет и до сего времени. Это потому, что они покорили моё сердце своей беспримерной верностью и преданностью. Они широко и многообразно полезны для всех, а к тем, кто их понимает - хорошо относятся. И за это люди их ценят и любят! Посмотрите, как они обаятельны! Вот моя милая Бурёшка. Вот чистокровная лошадь - чудо искусства умеющих вести породу. Не только учёные мужи, любой жокей или наездник скажет вам: "Да, кровь - не вода!". А наша гордость - русская борзая! Она быстра, как выстрел, смела - до самозабвения. Основное в этой главе - отношение к живым существам и их облагораживающее влияние на человека. Люди, не любящие животных, производят отталкивающее впечатление неподнявшихся до уровня "непревзойдённого совершенства Вселенной", как я определяю человека.
* * *
В конце 1940-х годов условия работы как-то надолго оторвали меня от глубокой страсти, от контакта с лошадью. Но ничего не проходит бесследно... То, что родилось с детством, вспыхнуло вновь, превратившись в фанатическое увлечение.
Как-то раз я встретился на ипподроме с Евгением Николаевичем Долматовым. Мы разговорились, и разговор закончился тем, что он предложил мне пойти в конюшню, где показал интересную лошадь - молодого рысака, выбракованного из-за курбы, но очень способного. Его запрягли, и мы сделали на нём круг по ипподрому. С этого и началось, хотя русской породе лошадей-рысаков я предпочитаю метисов: они спокойнее, деловитее и резвее.
На ипподроме появились две интересные лошади, обе забракованные за малый рост (ниже стандарта). Это были Новый Петушок и Гаити (Дубровского конезавода). Новый Петушок был в укороть (и на крутом ходу) и поэтому почти всегда сбоил на резвой в поворотах, т.е. переходил с рысистого хода на галоп. А уж если он засбоит, то никакими силами удержать его было невозможно. На прямой же он не сбоил. С рядом идущей лошадью "кипел" и тянул так, что я, будучи тренированным тяжёлоатлетом, с трудом мог его держать. Все "тотошники" [1] знали, что на Нового Петушка ставить нельзя: засбоит на повороте обязательно. Но я добился своего, работая на нём регулярно по принятому тогда методу.
Однажды были записаны две лошади: Новый Петушок, на котором ехал я, и другая, довольно крупная, способная лошадь, не помню теперь её клички. На разминке Новый Петушок вдруг дал сбой на прямой. Я разозлился и влил ему хорошего хлыста. Он ударил задом и попал в ферму моей "американки". Но, видимо, он почувствовал, что даром ему сбой не пройдёт.
Наконец был дан старт. Я занял бровку, а соперник пошел рядом, как поддужная. Петя начал сильно тянуть. Я его всё время успокаивал: "О-ля, хо-хо, о-ля". Входим в первый поворот. Я успокаиваю Петьку своим "о-ля", а конкурент идёт рядом полем и начинает чмокать, кричать и посылать лошадь, явно делая это нарочно, чтобы мой Петя сбился. Однако весь поворот прошёл удачно, без сбоя. На прямой ехали резво, соперник молчал: он знал, что на прямой ему не удастся ни обогнать, ни вызвать у Петушка сбой. Но вот и второй поворот. Конкурент голосом и хлыстом старался, чтобы Петушок засбоил во что бы то ни стало, а я ехал и только успокаивал Петю ровным спокойным голосом: "О-ля-ля, Петя, о-ля, хо-хо!". Представьте, впервые и этот поворот он прошёл без сбоя. Вышли на прямую, и мой соперник "завял". Петя кончил в отрыве, пройдя впервые дистанцию за 2 минуты 13 секунд. Выдача в тотализаторе была огромной... "Тотошники" рвали на себе волосы.
Хочу упомянуть, что для Нового Петушка и Гаити, ввиду их малого роста, для облегчения их бега я сделал специальную "американку": оглобли были несколько короче, чем в качалках, принятых у нас на ипподромах. К тому же я предпочёл "американку" потому, что у неё выгоднее накат. Наездник сидит значительно ближе к лошади, чем в качалке, почти сразу за её хвостом, а это улучшает аэродинамику. Кроме того, центр тяжести у "американки" с наездником дальше от центра опоры колес. Это обстоятельство как бы снимает с лошади вес, так же, как у рикш в Китае и Японии. Колёса были сделаны с дюралевыми ободами, и вся конструкция экипажа весила всего 16 килограммов! Я сбросил 5 кг собственного веса и довёл его до 78 кг (при росте 184 см).
После этой езды я отказался от Нового Петушка и стал тренировать Гаити. Петушок был очень злобным, нервным рысаком. За ним мог ухаживать только один старичок, которого Петушок признавал своим хозяином. Злость его была настолько неукротима, что к его деннику никто не мог подойти: он скалил зубы, прикладывал уши и бил в дверь передними ногами. Старичок был настолько слаб и хил от старости, что казалось, работа по уборке лошади ему была еле-еле по силам. Однако он совершенно свободно и спокойно входил к Петушку в денник, скрёб его скребницей, чистил щёткой, разбирал по волосинкам его густой хвост... И Петушок, хоть и злился, но знал, что дед делает нужное дело и смирялся совершенно. Во время его уборки было только слышно, как дед ворчал на него, произнося два-три слова, вроде: "Ну, ты, дуралей!", а то и ещё короче: "Ну, шельма!". Запас слов у старика был весьма ограничен. Но выразительности и содержания своим немногословием он достигал изумительных. Например, возвратившись как-то в обычный день после трота [2] (старик сам любил на нём ездить тротом), на мой вопрос, как чувствует себя Петушок, ответил с глубочайшей серьезностью одним словом, которое, однако, объясняло всё: "Вожжист!". Это означало, что лошадь сильно тянула и полна энергии. Самая длинная речь, которую я слышал от него, была сказана после моего удачного выступления на Петушке: когда я подъехал к нему в паддоке и соскочил, счастливый, с "американки", дед вымолвил: "Герой, по-геройски и проехал".
Гаити серой масти была добра, приветлива, доверчива к человеку и полна обаяния. Крупные глаза с длинными-длинными ресницами и длинная грива дополняли необыкновенную женственность. Если она лежала в деннике, то можно было осторожно войти в денник, и она, не вставая, вытягивала свою шею и губы, чтобы получить кусочек сахара. Во время бега она была на высоком элегантном ходу. Движения её были удивительно развязны, широки, свободны. Суставы отличались поразительной гибкостью. Во время бега её передние ноги, казалось, вытягивались от самой холки, а не от плеча, а задние во время отхлёста образовывали совершенно прямую линию. Её способность к резвости была удивительна. Каждую неделю на резвой она "подавалась" в резвости чрезвычайно. Я очень рад, что мне удалось Гаити, эту забракованную по росту лошадь, взять под своё покровительство и выявить её колоссальные способности: 2 минуты 6 секунд на Московской дорожке. А теперь мы получили, далеко не без её вклада, в наследство Гугенотку, которая стала дербисткой под управлением талантливой наездницы Аллы Михайловны Ползуновой.
В то время наездники и жокеи тренировали своих рысаков и верховых лошадей совершенно разными методами. В общем, по моим представлениям, рысаки работались более правильно, чем скакуны. Но, однако, я внёс свои коррективы как в тренировку рысака, так и, особенно впоследствии, в тренировку своей скаковой лошади.
Рысаки всегда за неделю до выступления делали разную работу, а за два дня так называемую размашку. Я размашку заканчивал коротким, но резвым броском. Тренеры же скаковых лошадей за неделю делали резвую работу, за два-три дня - размашку, но накануне соревнований у них была резвая пятисотка. Я считал это необоснованным, поэтому стал делать за два-три дня размашку, заканчивая коротким броском, и совсем не делал никакой резвой накануне выступления. Такая работа была ближе к работе иностранных тренеров и отличалась лишь тем, что к размашке прибавлялся резвый кончик, чего не делали иностранцы.
Тренировка лошадей заставила меня сильно задуматься над научными обоснованиями этой работы. Я досконально, как мог, изучил физиологию. Внимательно прочитал основные труды К.М.Быкова [3] и, конечно, труды по современной физиологии. Изучил очень интересную работу ленинградского профессора Яковлева о биохимических процессах, происходящих в организме спортсмена во время работы. Во всех трудах я отчётливо видел влияние вида деятельности на морфологическую перестройку организма. Я сделал для себя вывод, что от функции зависит и форма (это было известно со времён Ф.Энгельса). Это взаимно определяющие два фактора.
Тяжеловес и чистокровная - типичные примеры того, как от разных видов деятельности могут развиться соответственно разные формы. Первый - "сырой", с короткими, связанными движениями, вторая - "сухая", с длинными, захватывающими пространство движениями. Без знания биохимических процессов во время работы, я считаю, нельзя подойти обоснованно к правильному методу тренировки. Все мои изучения определили и тактику во время выступления лошадей, тренированных мною.
Кратко она сводилась к следующему убеждению: чтобы пройти дистанцию с лучшим для себя временем, нужно пройти её от начала до конца в ровном постоянном темпе (пейсе). Можно в начале дистанции начать чуть тише, затем идти ровно и выложить все силы в самом конце. Именно в этом и заключается секрет наивыгоднейшей тактики. Начать более быстрым пейсом - это наверняка пройти дистанцию хуже своих возможностей.
Я до сих пор отчётливо помню, как я выиграл на Гаити в призу с самыми резвыми лошадьми того времени. Николай Романович Семичев, один из ведущих старейших и талантливейших мастеров-наездников, ехал тогда на Згидном, который через некоторое время выиграл Дерби. Во втором повороте (последнем) я был рядом со Згидным. Мы с Семичевым "сидели в спину" двум отличным конкурентам. Я ехал с поля на втором колесе. В конце поворота меня начал было обходить ещё один соперник, и я принуждён был взять вправо, чтобы не попасть "в коробочку". Это мне удалось. Я ждал только момента, чтобы выйти на последний бросок. Гаити обладала феноменальным броском в конце (если остальную дистанцию пройти на ней ровно). Я это знал и ждал. Со стороны трибуны казалось, что Гаити безнадёжно проигрывает, так как она шла полем, а конкурент впереди взял ещё несколько на себя, чтобы оттянуть назад, поэтому Згидный получил возможность выйти "на-ключ" и этим выиграть у Гаити и обойти своих соперников, которым он шёл "в спину". Но я помнил, что резвость в броске у Гаити - её непревзойдённое свойство. Казалось, сколько вы у неё "попросите" - столько она и отдаст своих сил. Так и вышло. При выходе на последнюю финишную прямую Згидный вышел "на-ключ" и явно стал обыгрывать своих конкурентов. Чтобы его не упустить, я тоже вылез из-за спины своего конкурента, но полем. Достаточно мне было чмокнуть, как моя красавица сразу сравнялась с впереди идущими. Згидный и Гаити обошли своих соперников с двух сторон. Но когда я подкрикнул ей: "Хоу-дай, дай!", она в последний момент вырвала победу у Згидного. Со временем 2 минуты 8 секунд она закончила красивейшую борьбу, сделав без одиннадцати последнюю четверть.
Могу сказать только одно: ездить на Гаити было одно наслаждение. Казалось, сколько отдашь вожжей, столько и получишь от нее резвости. Незабываемое на всю жизнь чудо-животное. Однажды я попросил одного старого наездника сделать резвую на Гаити и сказать своё мнение о ней. Он проехал. Потихоньку слезая, бросив вожжи, старик промолвил в чисто русском стиле - немногословно и небрежно: "Безминутная лошадь!". Это высшая оценка знатока.
* * *
Но вот настало время и увлечения чистокровными скакунами.
Как ни прекрасна была Гаити и её брат Гилас, но чистокровная - это лошадь, непревзойдённая во всём мире. Это совершеннейшее творение человека в живой природе. Я ходил и высматривал вновь прибывающих на ипподром чистокровных. Наконец, мне приглянулась одна крупная, очень породная кобыла, и большой знаток лошадей Аркадий Абрамович Дорнер посоветовал мне её купить. Лошадь была "не в порядке" - только что переболела и была не тренирована, поэтому мне её и отдали. Приведя более или менее в порядок, её начали готовить к обыкновенным гладким испытаниям. Но она была очень нервна и плохо поправлялась. Мы с женой твёрдо решили взять её в спорт и совершенно избавить от ипподромовских звонков, переведя на другой характер работы, а главное, никогда не подвергать её никаким видам наказания и обращаться с ней только ласково и одобрительно. Кратко только скажу, что мы с женой своим воспитанием и тренировкой добились очень больших результатов и, почти не имевшего места в спорте, случая многогранного использования одной лошади чистокровной породы.
Диду поместили в конноспортивное общество "Пищевик" (после переименованное в "Труд"). Воспитание и обращение быстро и очень благотворно сказались на её "порядке". Первое выступление - и она выигрывает конкур молодой лошади. Дальнейшие её успехи оказались в руках её хозяйки Н.Г.Громовой, которая только одна на ней и преуспевала, как спортсмен общества.
В 1949 году у Диды родился жеребёнок. Его отец - вывозной из Германии (после войны) по кличке Фиделио - был великолепной спортивной лошадью. Несмотря на тяжёлое военное детство, он хорошо восстановился в любящих руках тренера ДСО "Пищевик", моего бывшего адъютанта на фронте А.Г.Таманова и много лет приносил славу выступавшим на нём спортсменам, в том числе и Н.Г.Громовой (они с Фиделио стали чемпионами Москвы по троеборью).
Родословные у Диды и Фиделио были блестящими. Поэтому и жеребёнка ждали тоже интересного. Малыш воспитывался на природе - на даче великолепного конника-кавалериста старой закалки и прекрасного человека Петра Семёновича Волковского. Следуя за матерью, Фиделио II (так назвали жеребёнка) играючи преодолевал небольшие препятствия. Когда он подрос, его, уже заранее продуманной, тренировкой занялся я сам.
Меня всегда увлекали генетика и селекция. А это был как раз подходящий случай. Немного отступлю от рассказа, чтобы остановиться на вопросе о наследственности. В мире людей известно, что после исследования мужчины и женщины, желающих иметь детей, можно предсказать, какой процент их детей унаследует генетические дефекты родителей (если таковые будут обнаружены). Однако с этической стороны такие обследования испытывают большие затруднения. Далеко не каждому можно объявить, что он является носителем болезни, которую он может передать своему будущему ребёнку.
Другое дело - с животными. Они - в более выгодном положении: любые их качества могут быть улучшены человеком на основе знания их родословных. Например, на одном из конных заводов у чистокровной английской лошади родился серый жеребёнок. Главный зоотехник - опытный селекционер - был ошеломлён. Он составлял план случной кампании и отлично знал, что все предки (минимум пятнадцати поколений) были только гнедыми и рыжими. Поскольку случай был исключительным, собрались знатоки и специалисты-селекционеры. Стали изучать "Студбуки", где зафиксировано всё прошлое родителей жеребёнка. И выяснили, что причиной появления серой масти оказалась серая кобыла в 25-м поколении!
Однажды один кандидат медицинских наук сказал мне по этому поводу, что это могла быть чистая случайность, мог родиться какой угодно жеребёнок, даже с белыми ушками. Но во всём мире известно, что чистокровная лошадь может быть рыжей, гнедой, вороной, с проточинами, со "звёздочками" во лбу, с белыми "чулками" на ногах и т.д., но за сотни лет никогда никаких вариантов в масти не бывало. Специалисты-селекционеры объявили: ни с того, ни с сего ничего не бывает, иначе были бы чудеса, а их не бывает. Никто никогда не видел чистокровной пегой масти, так же, как и не видел розового слона или зелёной зебры.
А вот ещё один интересный пример. В Италии своим высоким скаковым классом славился жеребец Рибо. Американские специалисты, изучив его родословную, были уверены в том, что он должен был передавать свои качества потомству. Хозяйке Рибо был предложен "открытый лист", т.е. она могла вписать в него любую сумму. Но она отказалась это сделать и решила, что Рибо будет производителем в Англии, стране коневодческой культуры, а не в Америке. И впоследствии оказалось, что она поступила правильно, так как Рибо дал ряд блестящих скакунов. Вот так и ведётся порода.
На мою долю выпала интересная задача главного тренера. Изучение физиологии, биохимии дали мне основания построить тренинг несколько иначе, чем это делали тренеры, готовившие лошадей к гладким скачкам. Я никогда не делал перед соревнованием резвой пятисотки накануне. Основная резвая работа была за неделю; за два дня до выступления делалась размашка с очень небольшим "кончиком" (резвый в руках), а в остальные дни перед выступлением работали только лёгким кептером. Я пришёл к выводу, что резвые правильнее делать не одной длинной работой, например 1500 метров, а лучше дважды по 750 метров. Между первым и вторым репризом резвой передышка должна быть очень короткой по времени на рыси или лёгком кептере, так как нужно успеть в изменённом состоянии организма, далеко не полностью отдохнувшем, снова повторить резвую.
В этом и заключается смысл приобретения скоростной выносливости. Выносливости и надёжности преодоления любой дистанции без вреда для лошади. Пускать лошадь без резвых работ, особенно на длинные дистанции, так же, как и на кроссы или стипль-чезы - преступление. Она может пасть, что мне иногда приходилось видеть своими глазами.
Разительный и поучительный пример произошёл в обществе "Пищевик". Как я уже говорил, у Диды был жеребёнок Фиделио II-й, которого все прозвали по-русски Федькой. Я его готовил к кроссу. За неделю до выступления он сделал 3 пятисотки резвой. Каждая пятисотка разделялась тихой рысью, по 2-3 минуты, после чего снова следовала резвая пятисотка. Так готовился Федя. В то время тренером "Пищевика" был И.А.Жердев. Он готовил всех троеборных [4] лошадей общества к этому кроссу. Он удивлялся мне: "Как это Вы за какие-то 45 минут работы с лошадью хотите пустить её в кроссе?"
В 45 минут входила, конечно, предварительная разминка кептером и затем, после резвых, шаг. "А вот я, - говорил Иван Акимович, - своих работаю три с половиной часа". Наступила моя очередь удивляться: он совсем не делал резвых работ своим лошадям!
На выступлении всё определилось: Федя великолепно прошёл кросс и через 10 минут мальчуган уехал на нем домой с Планерной в "Пищевик" за 8 километров, а лошади Жердева с трудом дошли до конца кросса и их буквально еле выходили. Начальником школы тогда был полковник В.В.Беляков. Он был поражён контрастом подготовки моей и Жердева, и вскоре перешёл на мою систему подготовки.
Когда общество "Пищевик" переезжало на свою летнюю базу на станции Сходня, то резвые приходилось делать на рассвете на обочине (обочина была песчаная) Ленинградского шоссе, начиная от деревни Чёрная Грязь в сторону Москвы. Дида всегда так волновалась, что я боялся за хозяйку. Резвые были, конечно, опасны: слева - асфальт, справа - обрыв. Приходилось выжидать и выбирать момент, когда не было автомашин. Иногда резвые работы на Диде делал я. Вспоминая эти резвые, я и сейчас чувствую, как я сидел на лошади, сила которой непомерна. Она буквально стелилась на резвом галопе, и каждый её толчок в движении делал меня какой-то песчинкой во власти стихии. Незабываемые сказочные минуты. После неё я не мог ни на одной лошади получить хоть каплю удовлетворения. Понятно, что она легко всё выигрывала... Так, например, стипль-чез на 6000 метров Дида с Н.Г.Громовой выиграли с рекордным временем (это был их первый рекорд Советского Союза), и выиграли его через 2(!!) дня после того, как стали первыми в женском многоборье.
* * *
Наша Дида выиграла конкур для молодой лошади, Всесоюзное женское первенство в многоборье, установила два рекорда СССР в стипль-чезах на 4000 и 6000 метров, была первой на Всесоюзных соревнованиях в барьерной скачке, вторично выиграла у лучших выводных лошадей под спортсменами ЦСКА стипль-чез на 4000 метров. А от выступлений с нею в стипль-чезе 6000 метров все отказались.
Наконец, та же лошадь была так успокоена, что выступала на ипподроме(!) в соревнованиях по высшей школе верховой езды. На том самом ипподроме, где раньше даже малейшие звонки заставляли её трепетать: так она была нервна. И в этом виде она была в числе самых лучших в стране.
Во всех этих видах спортивной деятельности Дида делила успех со своей хозяйкой, моей женой Ниной Георгиевной Громовой - мастером спорта, человеком, с малых лет до фанатизма полюбившим лошадь и конный спорт и, как говорится, прошедшим через "огни, воды и медные трубы" этого вида спорта. Когда Дида с Громовой впервые появились на старте стипль-чеза на 6000 метров с 18 препятствиями высотой до 140-150 см (а они до этого никогда не выступали в этом виде спорта), то меня не без ехидства спрашивали представители ЦСКА (самого сильного в этом виде общества):
- Михаил Михайлович, а Вы Дидочку, кажется, выставляете?
Я спокойно отвечал:
- Представьте, выставляю.
Дело в том, что Громова с Дидой выступали за ДСО "Пищевик", а ЦСКовцы тогда подали на старт отличную выводную лошадь, которая незадолго до этого стипль-чеза выигрышно проскакала и была в отличной форме. Это и давало моим противникам повод ехидничать. Они даже подали предварительную заявку о том, что они идут на побитие рекорда, который оставался недосягаемым уже 12 лет. Осложнение пришлось пережить из-за того, что по Всесоюзным Правилам конного спорта женщинам не разрешалось принимать участие в соревнованиях по стипль-чезу, так как это связано с большим риском (опасностью) для жизни, а также с огромной физической и нервной нагрузкой. Пришлось Нине Георгиевне писать просьбу-заявление, главной мыслью которого было: никто не будет виноват, если с ней что-то случится. Судейская коллегия "сдалась".
Для Диды были сделаны специальные дюралевые подковы без шипов, но с бортиком, что гарантировало не только лучшее сцепление с землёй, но и большую безопасность при поворотах ноги.
После лёгкой разминки около конюшни (чтобы она не нервничала до безумия на ипподроме) Диду вывели под уздцы на старт. Эту нелёгкую задачу взял на себя мой старый друг А.Таманов. Тактику скачки Н.Г.Громова выполнила великолепно с большой точностью. Мною, как тренером, ей было сказано: вначале нужно постепенно отпустить лошадь, ведущую скачку (в течение первого километра) метров на сто; потом, где-то за два километра до финиша, нужно начать приближаться к ведущей лошади. А когда до финиша останется примерно 600 метров - сравняться с ней.
Скачка прошла как по нотам. Вела скачку Дрофа под мастером спорта. За 500 метров до финиша к ней подошел и главный конкурент - великолепный Глаз (ЦСКА) под мастером спорта Сафаровым. К ним присоединилась и Дида. Три лошади шли голова в голову. Дида шла с поля. После последнего барьера, при выходе из последнего поворота, когда до финиша оставалось метров двести, соперники взялись за хлысты, но Дида, услышав только "чмок" своей хозяйки, ушла от них сразу на несколько корпусов. Рекорд остался за Дидой и до сих пор никем не побит...
Около финишного столба недалеко от меня стояла Мария Григорьевна - уборщица-конюх Диды. Увидев, что Дида выигрывает, она, бледная, с расширенными до предела глазами, сжав ладони рук перед лицом, закричала не своим голосом:
- Дида... Дида... Дида! - и побежала встречать её в паддок.
После этого стипль-чеза Дида выросла в глазах знатоков до уровня очень высокого стайерского класса.
Прошло много лет. Много, очень много для таких воспоминаний, но до сих пор знатоки и свидетели этой скачки с интересом вспоминают все перипетии этой борьбы на скаковой дорожке, а лошадь и её всадницу - с необыкновенным искренним теплом. Это согревает душу и оправдывает любовь к этому особому виду спорта, связанному с общением с живым благородным животным.
Дида пала, не дожив двух месяцев до 28 лет. Это - преклонный возраст для лошади. И всё же мы надеялись, что она может прожить дольше, если бы не инфекционный грипп, после которого она так и не смогла поправиться. Её хозяйка делала всё, что могла, чтобы облегчить своей любимице горькую старость.
Отрадно, что в конном спорте есть люди, которые понимали и разделяли наши с женой чувства и помогали нам. Я говорю о Георгии Тимофеевиче Рогалёве и Михаиле Сергеевиче Иванове - людях, преданных любимому делу и любивших лошадей.
Несмотря на пылкий нрав, Дида была так добра, что никогда не могла ни укусить, ни ударить человека. Мы выпускали её в сад на даче в необходимых промежутках для отдыха между спортивными выступлениями. Она гуляла среди яблонь, а наша крошечная пятилетняя дочурка отгоняла от неё мух веточкой орешника. Дида была большой лошадью, и представьте, это огромное, необыкновенно породное животное с удовольствием принимало такие услуги, а кроха получала удовольствие от приносимой пользы. Картина была более чем трогательной и прекрасной.
Увы, всё - в прошлом, но есть в нём сказочно-прекрасное, незабываемое, то, что вспоминается с необычайным, но трудным волнением. ...
Продолжение читайте на страницах сайта:
http://www.testpilot.ru/review/earth_sky/index.htm
Там же можно и скачать целиком. Очень интересные воспоминания.
